Мобильная версияПОСТ 3
В тот момент, когда Шурыгин открыл огонь по «Жигулям», в машине находился лейтенант Солдатов. После первой очереди он пригнулся, а после второй, превратившей его машину в решето, свесился вниз и из-под двери, снизу, стал стрелять в сторону «Волги» из автомата. В результате у машины вылетело лобовое стекло.
Солдатов выпустил весь рожок, а два запасных лежали в бардачке. Когда он потянулся за ними, из «Волги» по нему открыли огонь. Лейтенант почувствовал, что пули ложатся рядом, и упал в кювет, чудом не получив ранений, а «Волга» сорвалась и понеслась к выезду из деревни.
Лишь позже выяснится, что одна из пуль, выпущенных лейтенантом, пробила заднюю покрышку «Волги» — в тот момент Дорофеев и Шурыгин об этом не знали. По трассе они поехали в сторону Отрадного, но при въезде в село Аверьяновка навстречу им попался ГАЗ-69 батальона милиции.
На ходу преступники открыли огонь из автоматов по этой машине: их выстрелы стали летальными для 44-летнего старшего лейтенанта Ивана Шумника, а также двух солдат-срочников — 19-летнего Роберта Фрилинга и 18-летнего Владимира Шуса. Еще трое рядовых (Ренат Шарифулин, Вячеслав Зубов и Александр Коновалов) получили ранения.
Таким образом беглецы отсекли погоню и продолжили ехать в сторону Отрадного, но в 16 километрах от города из-за пробитой покрышки их «Волга» потеряла управление, ударилась о километровый столб, съехала в кювет и перевернулась.
На беду как раз в тот момент по дороге ехали три грузовика КрАЗ тампонажной конторы «Куйбышевнефти», которые возвращались со смены. Шоферы, увидев аварию, остановились — и рабочие поспешили на помощь. Двоих из них, водителя Евгения Мордвинцева и машиниста Ивана Котмышева, сержанты расстреляли сразу.
Причем Дорофеев стрелял из пистолета, а Шурыгин — из автомата. Потом преступники выбрались из перевернувшейся «Волги» и побежали к дороге, где расстреляли моториста-водителя Анатолия Юдина и оператора Николая Захарова, которые вышли из грузовика.
Следом Шурыгин открыл огонь по другому КрАЗу, ранив водителя Александра Черепанова и прострелив одежду мотористу Роланду Брейнеру. Рабочие сумели спрятаться от них, а сержанты попытались уехать на этом грузовике, но не смогли его завести.
Вскоре к месту происшествия подъехала оперативная группа: солдаты спешились и развернулись в цепь. Тогда Шурыгин решил спрятаться в кювете и открыл огонь в тот момент, когда к нему бросились два офицера и сержант срочной службы. Позже на допросе Александр будет утверждать, что якобы хотел свести счеты с жизнью.
По его версии, офицер вывернул ствол автомата в руках Александра, и пули случайно попали в лейтенанта милиции Станислава Моисеева (он не выжил), а также в солдата Рината Зинатулина, который был тяжело ранен.
Однако свидетели говорили о том, что Шурыгин вел прицельный огонь по группе захвата короткими очередями, надеясь прорваться.
Как бы то ни было, оперативная группа сумела скрутить Шурыгина. А Дорофеева несколько минут спустя нашли в одном из грузовиков КрАЗ — он прятался там и не стрелял. Причем во время обнаружения Михаил сделал вид, что спит, — как посчитало следствие, одетый в гражданскую одежду он надеялся выдать себя за рабочего.
Таким образом, в 23:30 22 февраля 1973 года кровавые похождения двоих милиционеров в Куйбышевской области подошли к концу. От их пуль меньше чем за сутки не стало 11 человек — шестерых гражданских, троих офицеров милиции и двоих солдат срочной службы. Еще пятеро человек получили ранения.
Тела первых жертв Дорофеева и Шурыгина — управляющего районным отделением «Сельхозтехники» Бобкова и его шофера Щербатова — нашли только 23 февраля, уже после первых допросов сержантов. Примечательно, что в тот день часть следственных действий выполнил прокурор Куйбышевской области Николай Баженов.
Государственный советник юстиции третьего класса (генерал-лейтенант) Баженов выехал на место происшествия и, не отвлекая подчиненных, лично выявил отдельно стоящий дом, в который попали пули во время перестрелки в Беловке.
Он опросил жильцов, изъял пулю и даже уговорил юного сына хозяина дома выдать ему все гильзы от АК, собранные на месте перестрелки. Именно эти гильзы станут бесспорным доказательством, что в Беловке огонь велся одновременно из двух автоматов. Это перечеркнуло показания Дорофеева, который утверждал, что все время был очень пьян и стрелял только в Бобкова. Стоит отметить, что протокол изъятия, лично составленный прокурором в генеральском чине, — это редчайший случай.
Рано утром 23 февраля, на следующий день после задержания сержантов, все тот же прокурор Баженов переквалифицировал их действия
Теперь вместо хищения оружия им инкриминировали особо тяжкую статью 77 («Бандитизм») УК РСФСР, санкция по которой предусматривала исключительную меру наказания. Эта статья в то время применялась, мягко говоря, не часто: госпропаганда утверждала, что при социализме предпосылки к тяжким уголовным преступлениям исчезают.
Статью 77 применяли лишь тогда, когда объектом преступного посягательства становилось государственное или муниципальное имущество. А в деле Дорофеева и Шурыгина такого было много — в том числе оружие, казенная «Волга» и грузовики «КрАЗ» нефтеразведки. К слову, защита обвиняемых несколько раз пыталась изменить квалификацию на менее тяжкие составы, такие как убийство или разбой, но сделать этого не удалось.
26 февраля дело сержантов принял следователь по особо важным делам при прокуроре РСФСР Михаил Пеганов. По версии следствия, 21 февраля Дорофеев и Шурыгин создали банду с целью убийства руководителей правоохранительных органов города Отрадное, о чем оба рассказали на допросах.
Все время следствия вину за конкретные убийства сержанты пытались переложить друг на друга. Дорофеев утверждал, что проспал почти весь день 22 февраля и ничего сделать не мог, но его показания были опровергнуты результатами как трасологических, так и судебно-медицинских экспертиз.
Шурыгин же большую часть ответственности пытался возложить на Дорофеева — якобы именно Михаил, будучи дежурным, подбил его на хищение оружия и другие преступления.
Следствие по делу сержантов закончилось уже в июне 1973 года. 2 июля Куйбышевский областной суд приступил к слушаниям: вел процесс судья Виктор Лавриченко, только что избранный председателем облсуда — заслуженный юрист СССР и ветеран Великой Отечественной войны. По сути, это было его первое дело в новой должности.
Лавриченко занял принципиальную и непоколебимую позицию: то, что совершили Дорофеев и Шурыгин, иначе как предательством не назовешь. 10 июля суд огласил вердикт: обвиняемые были приговорены к расстрелу с конфискацией имущества.
Оба ожидаемо подали кассационные жалобы: Дорофеев и его защита сухо утверждали, что банды не было, поскольку все преступления совершались спонтанно. Шурыгин же при этом был более красноречив.
Верховный суд 23 августа 1973 года — спустя полгода после трагедии — оставил приговор без изменений. 24 декабря ходатайства Дорофеева и Шурыгина о помиловании были отклонены Верховным Советом СССР. Шурыгина расстреляли в Сызранском СИЗО в ночь на 9 января 1974 года, Дорофеева — сутки спустя. От их преступлений до приведения приговора в исполнение прошло меньше года.
О том, что в Куйбышевской области 22 февраля 1973 года два сержанта милиции сбежали с оружием, официально нигде не сообщалось, однако слухи об этом распространились моментально. В то время житель Отрадного Александр Тюрин учился в Куйбышевском институте, домой он приезжал только на выходные.
22 февраля уже при выходе из электрички его поразило огромное количество патрулей внутренних войск — они находились на улицах города в белых полушубках и с оружием.
По словам Александра Тюрина, несмотря на большое число жертв, траур в Отрадном так и не объявили. На ближайшую субботу отменили танцы в ДК, в воскресенье разрешили, но под надзором милиции — для города, большинство жителей которого были совсем молодыми людьми, это стало потрясением.
Кроме того, примерно на протяжении недели после задержания сержантов по Отрадному ходили патрули с автоматами — правоохранительные органы опасались, что у Дорофеева и Шурыгина могут быть сообщники. Похоронить вместе тех, кто пал в бойне, устроенной милиционерами, власти не разрешили.
Их семьи посетили руководители профсоюзов и объединения «Куйбышевнефть»: тем, кто стоял в очереди, немедленно выдали ордера на квартиры, а остальным оказали материальную помощь. Офицеров милиции, погибших и раненных при задержании, представили к государственным наградам, но награждение не состоялось.
Возможно, причиной этого стала работа в Куйбышеве большой комиссии из Москвы, которая выявила много недостатков у местных милиционеров.
Справедливости ради стоит отметить, что в те годы весь личный состав советской милиции явно оставлял желать лучшего как по деловым, так и по морально-психологическим качествам.
Уже 23 февраля начальник ГОВД подполковник Мухин, несмотря на все заслуги, был уволен без выходного пособия из органов внутренних дел — он стал единственным руководителем милиции и в Куйбышевской области, и во всем СССР, который лишился должности из-за «дела сержантов».
Замполита ГОВД понизили в должности и в звании, а также перевели в другое подразделение. Ряд сотрудников был уволен, некоторые написали заявления об увольнении по собственному желанию. Наконец, президиум Верховного суда РСФСР вынес частное определение в адрес министра МВД — отмечался слабый отбор кадров и тот факт, что явно недостойные люди оказываются сотрудниками милиции, да еще и с допуском к оружию.
Итогом милицейской бойни в Куйбышевской области стал пересмотр кадровых инструкций для сотрудников МВД, а также кардинальная переработка плана «Сирена». В ходе нее был значительно усилен оперативно-поисковый раздел — эти принципиальные изменения действуют до сих пор.
Кроме того, были серьезно пересмотрены и штаты, и порядок работы с осужденными на стройках народного хозяйства. К этой работе начали активно привлекать сотрудников одного пола с «контингентом» — в итоге в советских органах внутренних дел стало заметно больше женщин на оперативных должностях.
