Мобильная версияНакануне ареста в сентябре 1965 года Андрею Синявскому и Юлию Даниэлю было по сорок лет, оба были филологами. Синявский работал в Институте мировой литературы, а Даниэль занимался переводами на русский язык поэзии народов Советского Союза. Из-за цензуры произведения писателей, являвшихся хорошими друзьями, отказывались печатать в СССР.
В течение нескольких лет Синявский и Даниэль под псевдонимами опубликовали ряд своих произведений в западных странах. Повесть Синявского «Суд идет» была переведена на 24 языка. В белоэмигрантской среде писателя стали называть «духовным наследником Достоевского». Среди наиболее известных творений Даниэля – «Говорит Москва», «Руки», «Искупление», «Человек из Минапа».
КГБ арестовал Синявского и Даниэля 13 сентября 1965 года, когда были раскрыты их псевдонимы и стало известно, что они являются авторами текстов, изданных за границей.
Приговора литераторы, обвинённые в создании и публикации произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй», ждали практически полгода. Писатели не признали себя виновными, однако едва ли их мнение интересовало самый гуманный в мире советский суд. В феврале 1966 года участь Синявского и Даниэля была решена: первого приговорили к 7 годам лагерей, второго — к 5.
Дело писателей получило широкий резонанс. Именно дело Синявского и Даниэля стало одним из главных толчков к началу правозащитного движения в СССР. Впервые за многие годы в Советском Союзе началась открытая кампания за освобождение арестованных. 5 декабря 1965 года, за два месяца до суда над писателями, на Пушкинской площади прошёл Митинг гласности с требованием сделать суд над писателями открытым, как это было гарантировано Конституцией. Митинг стал первой независимой политической демонстрацией в СССР с середины 1920х. Среди его участников были будущие известные деятели диссидентского движения: Владимир Буковский, Александр Есенин-Вольпин, Юрий Галансков. Окончилось мероприятие задержанием митингующих.
В числе тех, кто активно поддержал обвинение был писатель Михаил Шолохов, которого филолог Иван Толстой в связи с этой ситуацией охарактеризовал как «первобытно-страшного» человека. «Попадись эти молодчики с чёрной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием… Ох, не ту бы меру наказания получили бы эти оборотни!» — с такими словами выступил лауреат Нобелевской премии.
Оппонировала Шолохову Лидия Чуковская, дочь не менее известного писателя: «А литература сама Вам отомстит за себя, как мстит она всем, кто отступает от налагаемого ею трудного долга. Она приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, — к творческому бесплодию. И никакие почести, деньги, отечественные и международные премии не отвратят этот приговор от Вашей головы».
Неравнодушные к судьбе писателей составляли многочисленные открытые письма, противоречащие обвинению. Выражались опасения в повторении сталинских репрессий. Журналист Александр Гинзбург составил из протоколов судебных заседаний и протестных писем сборник «Белая книга». За это его самого арестовали в 1967 году и осудили на пять лет по той же 70-й статье.
Андрей Синявский после освобождения в 1973 году смог эмигрировать из СССР. Юлий Даниэль остался в СССР. В 1991 году писатели были реабилитированы, однако Даниэль этот памятный день не застал — он скончался несколькими годами ранее.
