Мобильная версия
Переломная эпоха. Начинается самый жестокий этап мирового кризиса./Андрей Фурсов/
Нормальное функционирование капитализма требует наличия некапиталистических зон. Каждый раз, когда происходило очередное циклическое снижение мировой прибыли, капсистема отвечала на неё экспансией и превращением внешней некапзоны в капиталистическую периферию с дешёвой рабочей силой и новыми рынками сбыта (насильственное создание колоний и полуколоний) — и так до следующего раза.Глобализация замирила ядро, устранила системный антикапитализм и по сути подавила возможности борьбы периферийных обществ за лучшее положение в мировой системе, за лучшие сделочные позиции по отношению к ядру, т.е. глобализация победоносно решила те проблемы, над которыми весь ХХ в. бился капитализм. Однако за победой скрывалась пустота: every acquisition is a loss and every loss is an acquisition — решив трудноразрешимые среднесрочные проблемы капитализма, глобализация создала неразрешимые долгосрочные и в результате положение капсистемы на рубеже ХХ-XXI вв. оказалось намного хуже, чем на рубеже XIX-XX: цейтнот и цугцванг одновременно с перспективой новой войны — только уже социальной, верхов против низов и средних слоёв. Собственно, война эта уже началась. Почему и как? Очень просто.Как уже говорилось, нормальное функционирование капитализма требует наличия некапиталистических зон, за которые с которыми он борется. В конце ХХ в. капитализма эти зоны «победил» — глобализация устранила их, сделав весь мир капиталистическим. Но это значит, что теперь процесс снижения мировой прибыли грозит стать перманентным. Мировая «железная пята» оказалась перед выбором: либо утрата значительной части прибыли, привилегий и, возможно, власти, либо переход от экстенсива к интенсиву, т.е. главным образом к внутренним источникам извлечения прибыли и накопления, к интенсификации внутрикапиталистической эксплуатации в самом ядре и его анклавах во всём мире.На пути такой «смены вех» стоит очень многое. Это и формально-демократические институты буржуазного ядра капсистемы, гражданское общество, нация-государство, «универсальные ценности» и многие другие завоевания низших и средних классов эпохи 1830/1840-х — 1960/1970-х годов. По сути, на пути трансформации, о которой идёт речь, сам капитализм как система в целом, от которой, получается, и должен освободиться капитал.Вопреки расхожему мнению, капитализм как система не сводится к чистому и безграничному торжеству капитала. Капитал существовал до капитализма и будет существовать после него.
Капитализм (ядра) — сложная система экономических, социальных и политических институтов, ограничивающая капитал в его же собственных долгосрочных интересах, не позволяющая ему охватить, сожрать всё и сразу. Совокупный капиталист есть капитал, ограниченный нацией-государством, гражданским обществом и демократическими политическими институтами.Освобождение капитала (рынка) от этих институтов выгодно капиталу, но разрушительно для капитализма. Когда-то в интересах капитала оказалось создание капиталистической системы (а в интересах господствующих групп — превращение в буржуазию, а точнее, в «совокупного капиталиста»). Нет ничего удивительного, что в определённый момент интересы капитала потребуют (уже потребовали) демонтажа капитализма — только так господствующие группы могут сохранить свои привилегии и власть, трансформировав капитал в иные формы господства.
Внешняя экспансия капитала (а капитализм и был системой государственно-политической организации внешней, мировой экспансии капитала) окончилась: капитализм охватил планету в целом, а потому больше не нужен, в смысле — не только не может обеспечить рост прибыли, но не может остановить процесс её снижения. Поэтому широкомасштабное наступление на демократические институты, ослабление публично-правовой сферы, вырождение политики в комбинацию административной системы и шоу-бизнеса, «растаивание» (fading away) нации-государства при усилении (глобального) рынка финансовых капиталов есть не что иное, как отчасти стихийный, а в ещё большей степени направляемый процесс демонтажа капитализма.Устраните все преграды на пути капитализма, дайте ему полностью реализовать себя в мировом масштабе, позвольте ему стать глобальным — и вы уничтожите его. Та часть мировой верхушки, в том числе и американские неоконы, которая устраняет всё, что ограничивает капитал и реализацию интересов США как кластера ТНК, разрушает капитализм намного быстрее и результативнее, чем левые движения ХХ в., которые на самом деле, тормозя самореализацию капитала, в конечном счёте в большей степени укрепляли его, отсрочивали его конец.Глобализация — вот игра «кощеевой смерти» капитализма. Однако «финализация» капитализма — процесс вовсе не стиихйный, демонтаж этой системы — процесс сознательный. Я готов пойти ещё дальше и утверждать: крушение коммунизма в СССР совпало с началом демонтажа капитализма как системы западной верхушкой. Более того, это две стороны одной медали — упадка и падения (привет Гиббону) капмира, борьбы, ведущейся между верхушкой и средним классом за то, кто исключит кого из будущего посткапиталистического мира, на чьих костях он будет построен.Условной датой начала демонтажа капитализма можно считать 1975 г., когда по заказу Трёхсторонней комиссии С. Хантингтон, М. Крозье и Дз. Ватануки подготовили доклад «Кризис демократии». В этом документе чётко фиксируются угрозы положения правящему слою — прежде всего то, что против него начинают работать демократия и welfare state(государство всеобщего социального обеспечения), оформившиеся в послевоенный период. Под кризисом демократии имелся в виду не кризис демократии вообще, а такое развитие демократии, которое невыгодно верхушке.В докладе утверждалось, что развитие демократии на Западе ведёт к уменьшению власти правительств, что различные группы, пользуясь демократией, начали борьбу за такие права и привилегии, на которые ранее никогда не претендовали, и эти «эксцессы демократии» являются вызовом существующей системе правления. Угроза демократическому правлению в США носит не внешний характер, писали авторы, её источник — «внутренняя динамика самой демократии в высокообразованном, мобильном обществе, характеризующемся высокой степенью (политического. — А.Ф.) участия».
Вывод: необходимо способствовать невовлечённости (noninvolvement) масс в политику, развитию определённой апатии, умерить демократию, исходя из того, что она лишь способ организации власти, причём вовсе не универсальный: «Во многих случаях необходимость в экспертном знании, превосходстве в положении и ранге (senyority), опыте и особых способностях могут перевешивать притязания демократии как способа конституирования власти».Главной социальной мишенью процесса «кризисного управления» демократией был средний класс. И это не случайно. Именно средний класс стал главным массовым бенефициантом послевоенного тридцатилетия. Перераспределение общественного продукта с помощью налоговой системы превратило значительную часть среднего класса и даже часть рабочего класса в эдакую «социалистическую буржуазию». Разумеется, «нормальная» буржуазия включила перераспределительный механизм не по доброте душевной. Welfare state — это явное отклонение от логики развития и природы капитализма, которое лишь в малой степени может быть объяснено заботой о создании спроса и потребителей массовой продукции. Главное в другом — в наличии системного антикапитализма (исторического коммунизма) в виде СССР.В 1960-е годы средний класс на Западе, опираясь на мощные левые партии, стал оказывать серьёзнейшее политическое давление на верхушку, требуя дальнейших уступок. К этому же времени достигло предела своей эффективности и начало давать сбои welfare state. Иными словами, средний класс и работавшее в значительной степени в его интересах welfare state стало слишком тяжёлым бременем для капсистемы даже в её богатом ядре, а противоречие между средним классом («социалистической буржуазией») и верхушкой («капиталистической буржуазией») становилось всё более острым, тем более, что мировая экономика в начале 1970-х годов вступила в полосу затяжного кризиса (нефтяной кризис, стагфляция и т.п. — короче, Б-фаза Кондратьевского цикла, сменившая А-фазу, 1945-1973 гг.), и общественный пирог начал сжиматься.На пути реализации классовых интересов буржуазии в её действиях по отношению к среднему и рабочим классам стояли такие барьеры как демократические институты, партийно-политическая система, welfare state как форма нации-государства, некий набор ценностей и социально-экономических регулятивов. «Кризис демократии» чётко зафиксировал эти институциональные помехи и стал руководством к действию, что и нашло отражение как в теории (на свет божий вытащили Поппера и ещё более убогого Хайека), так и на практике — приход к власти рыночных фундаменталистов в Великобритании (Тэтчер, 1979 г.) и США (Рейган, 1981 г.), развернувших наступление на средний и рабочий классы (как прописали «доктора» в «Кризисе демократии»).Суть переломной эпохи 1970-х — 2050-(?)-х годов заключается прежде всего в ликвидации капитализма. Три главных вопроса, на которые она должна дать ответ, таковы: 1) какой тип общества идёт на смену капитализму;2) каким будет соотношение эволюционных и революционных факторов в ходе перелома; 3) за чей счёт и в пользу кого осуществится системный трансгресс — кто ухватит козыри при новой Пересдаче Карт Истории, как сказал бы Ф. Бродель, или над кем сомкнутся волны прогресса, как сказал бы Б. Мур. Пока что волны смыкаются над низшими и средними группами — рождение капитализма и его смерть (или вход в него и выход из него) характеризуются наступлением верхов на низы.
Хотя уже в конце ХХ в. появилась социологическая теория «20:80» (т.е. 20% — богатые, 80% — новые и старые бедные и практически никакого среднего класса — он рассосался: меньшинству удалось проползти-просочиться наверх, большинство пополнило ряды низов), тем не менее средние классы ядра в 1980-1990-е годы получили некоторую отсрочку-передышку. В 1980-е годы «железная пята» давила в основном средние классы Латинской Америки и наиболее развитых стран Африки — структурные реформы МВФ в Латинской Америке уничтожили почти весь старый средний класс этого региона. Ну а в 1990-е годы пустили под нож средние классы бывших социалистических стран: если на рубеже 1980–1990-х в Восточной Европе (включая европейскую часть СССР) за чертой бедности жили 14 млн. человек, то в 1996 г. уже 168 млн.!Вот это и есть социальная война верхов капсистемы против низов и середины, которая называется глобализацией! Ведь по сути глобализация во многом представляет собой эквивалент английских огораживаний XVI-XVII вв., только в глобальном масштабе; цели — одни и те же: перераспределение дохода и собственности в пользу верхних 20% населения (вне ядра капсистемы — 3-10%), создание новых богатых и новых бедных в жестокой политико-экономической игре с нулевой суммой — если у кого-то прибавится, у кого-то убавится. В этом плане символично, что в 90х в России имел место пропорциональный рост миллионеров и беспризорников.Синхронно с ослаблением среднего класса идут процессы размывания публично-правовой сферы («конец публичного человека» — статьи и книги с названиями подобного рода не новость) и ослабления гражданского общества; политика всё больше превращается в более или менее уродливую комбинацию административной системы и шоу-бизнеса; деполитизация и десивилизация (от civil society) общества грозит оставить без работы представителей и так приходящих в упадок дисциплин — социологии и политической науки.
Однако, пожалуй, наиболее серьёзной проблемой с точки зрения институционального каркаса капсистемы является ослабление (на Западе пользуются также терминами «растаивание» и «ржавение») нации-государства. Можно смело утверждать, что именно нация-государство и средний класс с его экономическими и социальными формами являются несущими конструкциями капитализма как особой исторической системы. Их ослабление и тем более уход — прощальный поклон капитализма. Нация-государство приходит в упадок сразу по нескольким взаимосвязанным причинам, а следовательно речь должна идти о системном процессе.https://dzen.ru/a/ZYiW6HdbgEs3GgI_?share_to=link
